Какой бы ни была ваша точка зрения на изменение климата, она, скорее всего, была сформирована политической культурой и средствами массовой информации. Однако для некоторых эта тема сейчас вызывает столько разногласий, что даже слова «изменение климата» вызывают споры. Исследование, проведенное Йельской программой по информированию об изменении климата в США, показало, что при попытке поощрения поддержки климатической политики переход к фразе «экстремальная погода» оказался более эффективным для завоевания симпатий американских консерваторов, для которых «изменение климата» стало очень заряженный термин.
Это всего лишь один пример того, как культурные установки, обусловленные всем, от политической философии до религиозных верований и даже языка, влияют на способность стран и политиков бороться с изменением климата.
«В войне за политическую культуру климат является одним из многих разделяющих моментов, которые были усилены и использованы некоторыми действующими лицами», — говорит Энтони Лейзеровиц, директор Йельской программы. «Это сложно», — добавляет Элисон Андерсон, профессор социологии Плимутского университета. «Идеология и личные ценности имеют решающее значение, и демографические факторы, такие как возраст и пол, играют определенную роль, но, что наиболее важно, значительную роль играют политический климат и тон дебатов в СМИ».
По словам Эндрю Хоффмана, профессора устойчивого предпринимательства в Мичиганском университете, изменение климата — это широко оспариваемая культурная проблема, которая, как правило, рассматривается как часть повестки дня левых. «Как только это происходит, начинают появляться культурные проекции и подтексты, которые определяют восприятие людьми этого явления».
Так было не всегда. В течение многих лет изменение климата рассматривалось исключительно через экологическую призму. «Это было явление, происходящее с природной средой, которое имело последствия для видов и не нашло отклика у всех», — говорит Сара Берч, доцент Университета Ватерлоо, изучающая реакцию общества на изменение климата.
По словам Хоффмана, с принятием Киотского договора об изменении климата отношение изменилось. «В 1997 году то, что раньше было научной проблемой, стало затрагивать мощные политические и экономические интересы, и начался раскол», — объясняет он. В США, в частности, это вызвало волну активности компаний и частных лиц в таких секторах, как нефть, газ и уголь, в попытке избежать ограничений на потребление ископаемого топлива. Они пытались формировать культурные отношения, вкладывая средства в университеты и аналитические центры и делая пожертвования на политические кампании.
«Они действительно хороши в том, что они делают, и в том, насколько изощренными и сложными стали их инструменты влияния», — говорит Лейзеровиц. То, что раньше было научной проблемой, стало [одним], затрагивающим влиятельные политические и экономические интересы. И независимо от того, порождены ли они корыстными интересами или нет, социальные сети усилили раскол в отношении к изменению климата.
«Люди объединяются во фракции, и социальные сети позволили нам стать очень племенными», — говорит Хоффман. Сегодня взгляды на изменение климата часто совпадают с политическими пристрастиями. В прошлом году, например, исследовательский центр Pew Research Center обнаружил, что хотя 72% демократов и склонных к демократам американцев говорят, что человеческая деятельность является движущей силой изменения климата, с этим согласны только 22% республиканцев и сторонников республиканцев. Лейзеровиц указывает на четыре страны — три из них бывшие британские колонии — где разногласия по поводу изменения климата наиболее сильны: США, Канада, Австралия и, в меньшей степени, Великобритания.
«Одна из вещей, которые их связывают, — это английский», — отмечает он. «Это позволяет очень легко передавать идеи». Однако разделение в данном случае выходит за рамки партийной политики, говорит он, и коренится в противоположных мировоззрениях: эгалитаризме и радикальном индивидуализме.
Для тех, кто поддерживает эгалитаризм, изменение климата представляет собой огромную угрозу «из-за воздействия, которое оно оказывает не только на них, но и на бедных людей во всем мире и на экосистемы». Поэтому они, вероятно, поддержат коллективные действия. «Но для радикальных индивидуалистов единственной ценностью выше всех остальных является личная свобода и автономия», — объясняет он. «Люди с таким мировоззрением по своей природе враждебно относятся к проблеме изменения климата». Религия также играет решающую роль в формировании взглядов, поэтому сентябрьское заявление Папы Франциска, Вселенского патриарха Варфоломея и Джастина Уэлби, архиепископа Кентерберийского, о неотложной необходимости обеспечения экологической устойчивости было сочтено важным. Культурным отношениям обычно уделяется меньше внимания в борьбе с изменением климата, чем политике, бизнес-стратегии и потенциальным исправлениям технологий. «Мы обращаемся к техническим элементам, чтобы избавиться от этого», — говорит Берч.
«Но слон в комнате заключается в том, что [реакция на изменение климата] является глубоко человеческим явлением, а проблемы и решения заложены в нашей политике и поведении».
